ПРЕДАННЫЙ ОРФЕЙ. К 75-летию со дня рождения Муслима Магомаева

Есть такое понятие – невосполнимая утрата.

Яркий пример – трагическая гибель Сент-Экзюпери. Много десятилетий его нет с нами, и на месте Экзюпери до сих пор зияет печальная пустота.

Внезапный уход Магомаева – утрата совершенно невосполнимая. Причем грандиозного, шаляпинского масштаба. И дело не только в уникальном голосе Муслима Магометовича, хотя именно в нём, прежде всего. Дело ещё и в его личности. В его потрясающей красоте, в широте его души.

Ему не довелось дожить до старости. Дедом стал, а стариком – нет.
66 лет – возраст не сократовский. Жить бы ещё и жить. Но – не получилось.

Ему не довелось оставить учеников, хотя в некотором смысле мы все его ученики. Все, кто любит и помнит этого удивительного человека.

Ему, наконец, не довелось превратиться в могучего философа, знающего о жизни больше, чем все остальные. Для этого нужно прожить лет до восьмидесяти, как минимум. То есть дело снова в огорчительной скоротечности жизни. И «не довелось» здесь лучше заменить на «не успел»…

15 сентября в библиотечном клубе «Я люблю тебя жизнь…» состоялся литературно-музыкальный вечер посвященный М. Магомаеву.

В очень теплой и уютной атмосфере, за чашкой горячего чая, клубники вспоминали легендарного певца, смотрели отрывки из концертов с его участием, пели песни…

Магомаева называли «советским Элвисом», имея в виду, конечно, не музыкальную составляющую, а силу воздействия на публику и умение взять над ней власть первыми же звуками. Государственные советские премии и награды сыпались безостановочно, к ним прибавлялись и международные. Ни одна праздничная телепередача не обходилась без Муслима Магомаева.

Поэт Роберт Рождественский писал: «Я присутствовал на многих концертах, в которых пел Магомаев, и ни разу не было случая, чтобы ведущий успевал назвать полностью имя и фамилию артиста. Обычно уже после имени «Муслим» раздаются такие овации, что несмотря на самые мощные динамики и все старания ведущего, фамилия тонет в восторженном грохоте. К этому привыкли. Как привыкли к тому, что одно его имя стало своеобразной достопримечательностью нашего искусства. А ещё к тому, что любое его выступление – это всегда ожидаемое чудо».